«НАМ ТЕПЕРЬ ОСТАЛОСЬ ОДНО - СМЕРТЬ.;.*
Тяжелые испытания пришлось пережить кубанцам шестьдесят лет назад. Зимой 1932/33 г. на Кубани, к^к <и во многих других регионах страны, разразился массовый голод, ставший итогом сплошной коллективизации, следствием планомерного большевистского отравления деревни, политики большого индустриального «скачка» за счет высасывания ёсех со* ков -из крестьянства. Сотни тысяч людей в щродах, станицах, аулах пухли от голода, во многих местах в пищу шли собаки, кошки, желуди, кора деревьев, имелись случай каннибализма. Факты людоедства были выявлены» в частности, в станицах Ольгинекой Приморшо-Ахтарского и Ивановской Славянского районов.1 Это была последняя степень отчаяния. Вот как вспоминала об этом ^времени А. В. Чаплинская из станицы Спокойной Отрадненского района: «Мне было тридцать лет, когда начался этот голод. Пережила и увидела многое. Вся наша семья (питалась лебедой, шрой деревьев, перемешанных с небольшим количеством кукурузной крупы, хлеба совсем не было. Я не помню ни одного такого дня, чтобы не хотелось есть, и, где бы я ни находилась, глаза мои обшаривали вокруг, чтобы что-то найти съедобное. Обессиленные люди не всегда могли увезти умерших на кладбище. Хоронил:и на приусадебных участках, хоронили без иробов».2 Невозможно представить, сколько погибло в ту страшную зиму. По оценкам российского 'исследователя Е. А. Осокиной жертвами голода в СССР в 1933 г. стали более 3 млн. человек.3 Из них 2 млн. человек приходилось на сельские местности. В 1933 г. в сельских районах РСФСР и Украины умерло (прежде всего от голода) 3,8 млн. человек.4
В то время, когда миллионы советских людей находились на грани жизни и смерти, Сталин в речи на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников в феврале 1933 г. заявил: «Говорят, что путь колхозов есть правильный путь, но он трудный. Это верно лишь отчасти. Конечно, трудности на этом пути имеются. Хорошая жизнь даром не дается. Но дело в том, что главные трудности уже пройдены, а те трудности, KOTqpbie стоят перед вами, не стоят даже того, чтобы серьезно разговаривать о них».5 Так мог говорить только человек, совершенно oTqpBaHHbm от народа, от его бед и чаяний!
Сложной оставалась обстановка в кубанских станицах летом и осенью 1933 г. Крестьяне не верили в возможность перемен, в улучшение жизни, со страхом ожидали наступав
17
шую зиму. Оригинальный документ сохранился в Государственном архиве Краснодарского края, рассказывающий о положении в сельской местности, о настроениях колхозников. Речь в нем адет о поездке уполномоченного, вероятно, заготовительных органов Северо-Кавказокого края по Кущевско-му району Кубани с 23 по 30 сентября 1933 г. К сожалению, в тексте не сохранилось наименование его должности, не знаем мы и фамилию автора отчета6. Он посетил четыре станицы — Кущевскую, Кисляковскую, Шкуринскую и Новопаш-ковекую. «Я очень глубоко проникал в сознание колхозника, — писал уполномоченный, — и особенно интересовался, как смотрит и расценивает колхозник лозунг «сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными». Неверием веет от большинства колхозников (так в тексте — С. К.), чтобы это было так. Ни, мабудь це що не буде, — говорили многие из них. — На шо ж оны тогда разорылы людий, а теперь думають робыть зажиточными. Брешуть, о це пока хлеб выкачают, а тоди опять прижмуть»7.
Такие ответы крестьян легко объяснялись их тяжелейшим материальным положением, пережитым зимой и весной голодом. В беседе с автором отчета заведующий книжным киоском при 'политотделе Новопашковской МТС (в тексте фамилия отсутствует — С. К.) заявил: «Какое может быть настроение у колхозника, если он только недавно (а шел сентябрь! — С. К) увидел и покушал хлеб». Много горьких слов пришлось услышать от колхозников. Один из них — Иван Негляда из станицы Кисляковской — сказал: «Проклятая эта «черная доска», много людей погубила. Больше двух третей населения подохло»8. В этой же станице уполномоченный встретился с пожилыми колхозниками Самодуром и Коломейцевым из сельхозартели «Красный огородник». Старики направлялись в политотдел местной МТС на совещание инспекторов по качеству. Нехотя, но все же они разговорились. «Поздно нас пригласили... когда все разорено уже, да и зачем? — сетовали пожилые колхозники. — Все равно будут делать не так, как мы этого хотели бы, а по-своему. А как они работают, мы знаем, лишь бы... план выполнить и только». Другой пожилой крестьянин, фамилия которого в тексте не названа, из этого же колхоза, в беседе с автором отчета сквозь слезы сказал: «Нам теперь осталось одно — смерть, а они (имелись в виду члены правления колхоза — С. К.) нас посылают на собрание, шоб улучшить жшнь.
18
Лучшие хозяева подохли, повысылали, а кого на их место поставили? Тих, кто раньше дывивея, что плохо лежить»9.
Еще одна «чернодосочная» станица на пути командировочного — Шкуринская. Та же картина на улицах и во дворах, то же безлюдье, запустение. А если встречается человек, то он напоминает выходца с того света. На расстоянии четырех километров от станицы в старом заброшенном доме ютилась семья колхозника Акима Турки, работавшего в колхозе «Красное знамя». Обрадовавшись новому человеку, его жена с плачем стала рассказывать о том, что за зиму потеряла четырех детей, отца, мать и осталась с одной девочкой и мужем. На вопрос неожиданного гостя о причинах запустения станицы ответила: «Ти цэ ж, черна доска, проклятая, наробила дилов, людей столько подохло, что страшно тут и жить. Оцэ кругом нема никого». Говорила она о тяготах, отсутствии продуктов. Было холодно, и она поз/вала собеседника в дом. Там, кроме стен да сваленных в углу 3—4 кабаков, ничего не было. Глава семьи высылался на север, вернулся и теперь каждый день проклинал все на свете, что приехал домой. «Виттиль прийшов такой справный, — жаловалась жена, — а теперь только ноги волоче». Под конец разговора женщина вновь заплакала: «Ох, дядя, стилько тут подушылы людей, и браты мои погибли, и люди хороши подохлы...». Понимая, что и оставшихся ждет та же участь, сказала: «...зима уже настает, хлеба дают по-трошки, должно быть прийдытця подохнуть в эту весну». Глаза у нее горели как у ненормального человека10.
В Шкуринской автору документа повстречался Михаил Ефремович Проскурин, житель деревни Золотухино Курской области. На вопрос о цели поездки на Кубань курянин ответил: «Приехал... сюда, чтобы заработать хлеба, потому что 50% населения у нас в эту зиму все равно повымрет от голода». Говоря о жизни крестьян, Проскурин сказал: «...настроение у колхозников... здесь, в Кущевском районе, что и у нас в Курской губернии (так в тексте — С. К.), — одно и тоже — угнетенное. Я вот — красный партизан, застрельщик колхозов, первый председатель колхоза у себя, а теперь вот чистосердечно говорю BaiM — будь он проклят этот колхоз. Политика стала в отношении колхозников неправильная. У меня вот у самого... вывели корову со двора, и это поступили со мной так, с бедняком, с красным партизаном, а с рядовым колхозником делают, что хотят»11.
19
Много встреч было у заезжего гостя и в станице Новопашковской. В колхозе «Борец» кузнец, фамилия которого в отчете не указана, говорил уполномоченному: «Разве мыслимо — погубили голодом 2000 человек. Разве для государства было бы хуже, если бы оно поддержало этих 2000 человек. Тогда бы и хлеб не пропал, а то ведь у нас в одних валках пропадает 500 га, а в колхозе сколько его гибнет, и только потому, что народа не хватает, а теперь получилось так, что и народ подох, и хлеб погибнет»12. Агроном МТС им. Розенталя (фамилия его также не названа) заявил: «Надо сознаться, что единоличник меньше работает, а живет гораздо лучше. Если брать в отношении умерших, то в колхозе оно гораздо выше, чем среди единоличников»13.
К сожалению, интересный документ прерывается, но даже дошедший до нас текст говорит о крайне тяжелом положении колхозов и колхозников, катастрофических последствиях коллективизации для сельских тружеников. Один из главных выводов, к которому пришел автор, и о котором он пишет в конце отчета (довольно смелый по тем временам шаг), заключается в недоверии крестьян к радужным обещаниям14, рисовавшимся партийно-государственной номенклатурой. Даже небольшие фрагменты высказываний колхозников о голоде в передаче советского чиновника позволяют судить о масштабах этого бедствия, поразившего район, как и всю Кубань.
Голод — явление, встречавшееся в истории России и до большевистского переворота 1917 года. Но никогда ранее в стране не либло столько людей, никогда ранее голод не являлся следствием социальных катаклизмов, а лишь климатических условий. Голодные 1921 — 1922, 1932—1933, 1946 гг. стали яркой демонстрацией подлинного, а не лозунгов о-пропагандистского отношения власти к простому труженику. Если в 20-е годы советское правительство хотя бы признало ф|акты массового мора от голода и принимало международную помощь, то в начале 30-х от нее отказались. Руководство страны ничего существенного не сделало для помощи пострадавшим от искусственно вызванного голода..
Горькие ассоциации навеяли сюжеты о голодных годах. Продовольственная проблема (как и многие другие) за годы тоталитаризма время от времени обострялась, благополучные периоды сменялись неурожаями. Посыпавшиеся в 70-е нефтедоллары страна проела, а новые «выдающиеся», несмотря на очередные дежурные решения пленумов и съез
20
дов по сельскому хозяйству, так и не повернулись лицом к крестьянину. К сожалению, и сегодня, в постперестроечное время наши руководители готовы заниматься чем угодно, только не проблемами села. Мы долго еще будем спорить — возвращаться ли нам в «социалистический рай», или строить «райский капитализм», распределяя тем временем очередную партию гуманитарной помощи.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК)> Ф- Р-1050, on. 1, д. 81, л.л. 1—4.
2. Сельская жизнь (ст. Отрадная). 1989. 16 февраля.
3. Осокина Е. А. Жертвы голода 1933 года: сколько их? (Анализ де-мопрафичеокой статистики ЦГАНХ СССР)/|/История СССР. 1991. № 5. С. 23.
4. Там же.
5. Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. М., 1953. С. 243
6. ГАКК, ф. Р-1050, on. 1, д. 2, л.л. 39—53.
7. Там же, л. 41.
8. Там же, л. 42.
9. Там же, л. 43.
10. Там же, л. 45.
11. Там же, л. 47.
12. Там же, л. 50.
13. Там же.
14. Там же, л. 52.
21
БОЛЬШОЙ ТЕРРОР
Политические репрессии — метод, KOTqpbift активно использовали большевики, начиная с 1917 г. для реализации своих целей. В 30-е годы репрессии приняли массовый характер, стали подлинной национальной трагедией. Очередной виток гражданской войны, начатой партгосноменклатурой против рядовых мирных граждан, выразился в фабрикации сотен тысяч дел в отношении «врагов народа». В репрессивных qpraHax, получивших в середине 30-х годов чрезвычайные полномочия, начинаются соревнования за «досрочное» выполнение заданий, опускавшихся сверху, по обезвреживанию «шпионов», «контрреволюционеров», «террористов» в данном городе, районе. Кровавый маховик быстро набирал обороты. По мнению автора, в 1937—1938 гг. жизнь страны определялась репрессивной политикой органов НКВД, которые на какое-то время, возможно, вышли даже из-под контроля ВКП(б), от чьего имени и в чьих интересах вершилось «правосудие».
Не обошли стороной несчастья и наш край. Даже простое перечисление некоторых дел, сфальсифицированных репрессивными органами Кубани, заставляет задуматься о масштабах и последствиях «большого террора».
Так, в 1929—1930 гг. органами ОГПУ была «раскрыта» «контрреволюционная повстанческая организация» в Мостов-ском районе. 105 'хлеборобов-единоличников были приговорены к расстрелу, различным срокам лишения свободы, а также высылке1.
В январе—феврале 1930 г. Армавирским окружным судом ОГПУ была арестована группа казаков-единоличников, проживавших в ряде станиц округа. Их обвиняли в причастности к «контрреволюционной повстанческой организации «Самозащита казачества». По 58-й статье было осуждено 35 человек, из которых восемь — к расстрелу. Остальные приговорены к различным срокам лишения свободы2.
В 1930—1931 гг. по обвинению в причастности к так называемой «казачьей контрреволюционной повстанческой организации «Вызволение» был репрессирован 331 человек из шести районов Кубани. Все они являлись крестьянами-единоличниками и другой опасности для сталинского режима не представляли3. Сфабрикованные дела конца 20-х—начала 30-х в отношении крестьян-единоличников были тесно связаны с
22
началом широкомасштабного ограбления "деревни, названного большевиками «сплошной коллективизацией».
В декабре 1930—январе 1931 г. Кубанским оперсектором ОГПУ была «.вскрыта» и «ликвидирована» «'контрреволюционная повстанческая организация «Липа освобождения казачества», якобы возникшая в станице Елизаветинской и имевшая филиалы в Краснодаре, других населенных пунктах. Члены организации (их к моменту «ликвидации» насчитывалось 48 человек) обвинялись в подготовке вооруженного восстания против Советской власти, свергнуть которую намеревались при помощи иностранных государств. 23 июня 1931 г. члены «Лиги» были приговорены к различным срокам лишения свободы4.
В ноябре—декабре 1932 г. органами ОГПУ в отношении крестьян-единоличников ряда кубанских станиц было сфабриковано дело о так называемой «повстанческо-вредитель-ской ррганизации». Оно явилось еще одной преступной' акцией большевистского режима против сельских тружеников во время борьбы с «саботажем» хлебозаготовок 1932—1933 гг. на Кубани5. Всего было арестовано 83 человека (подавляющее большинство из них — крестьяне), в основном из шести станиц — Курганной, Староджерелиевской, Полтавской, Анастасиевской, Таманской, Ивановской. Все они были приговорены к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в Ростове-на-Дону6.
В январе 1933 г. сотрудниками ОГПУ CeBqpo-Кавказекого края в ряде районов Кубани, Дона, Ставрополья, Черно-морья, Терека и Дагестана была «вскрыта» и «ликвидирована» «монархическая церковно-повстанческая организация», руководство которой осуществлялось нелегальным «Южно-Русским Синодом». Последний якобы являлся преемником бывшего «Временного Высшего Церковного Управления» на Юге России, созданного по инициативе А. И. Деникина. Только на Кубани из привлеченных по этому делу были расстреляны 19 человек7.
В январе 1934 г. сотрудниками ОГПУ Азово-Черномор-ского края был «обезврежен» и «ликвидирован» Северо-Кавказский филиал8 «контрреволюционной организации «Российская национальная партия». Руководство Северо-Кавказского филиала якобы состояло из профессоров Краснодарского пединститута. Обвинение инкриминировало им «создание руководящих пропагандистских кадров из националистически
23
настроенных преподавателей и учащейся молодежи; массовую пропаганду и индивидуальную агитацию «идеи национального освобождения большевистской России», широкое использование в интересах организации легальных возможностей в 6qpb6e за распространение национал-фашистского влияния; формирование повстанческих ячеек из кулацко-бе-лО'Лвардейского казацкого элемента»9. Эти обвинения не были подкреплены доказательствами. В уголовном деле отсутствуют какие-либо материалы о конкретной подрывной деятельности «контрреволюционной» организации. Всего по делу о «филиале» было арестовано 7 человек, в их числе про-фессоры Краснодарского пединститута Р. К. Войцик, Г. Г. Григор, доцент Ё. Н. Егоров, профессор истории М. В. Клочков, работавший до ареста консультантом в хозяйственных органах. Пятеро были приговорены к заключению в иоправтрудлагерь сроком на 3 года, двое остальных — к ссылке в Среднюю Азию и Казахстан на тот же срок10.
В октябре 1938 г. в станице Гулькевичи на комбикормовом заводе произошли взрыв и пожар, в результате которых пострадали люди. Практически сразу же руководители завода были арестованы как «активные участники антисоветской вредительско-диверсионной организации». Через два месяца добавилось обвинение по подготовке к террористическому акту на товарища Сталина. Для этого был арестован и приобщен к делу секретарь Гулькевичского РК ВКП(б) В. А. Фищев, Процесс состоялся 7—11 мая 1939 г. Он являлся открытым и проходил по стандартным сценариям, отшлифованным во время московских «показательных» процессов 1936—1938 гг., тиражировавшихся затем по всей стране. В итоге семь человек были приговорены к расстрелу, двое — к 25 годам лишения свободы11. Суровость наказания объяснялась тем, что в день убийства Кирова, 1 декабря 1934 г., было принято постановление ЦИК СССР о порядке ведения дел о террористических актах против работников Советской власти. До 10 дней сокращались сроки следствия, обвинительное заключение обвиняемому положено было вручать за 1 сутки до суда, в котором дело рассматривалось без прокурора и адвоката. Кассационное обжалование и подача ходатайств о помиловании не допускались, приговор к высшей мере наказания должен был приводиться в исполнение немедленно. Максимальный срок лишения свободы по делам о государственных преступлениях увеличивался с 10 до 25 лет12.
24
В октябре 1940 г. Управлением НКВД по Краснодарскому краю была «вскрыта» и «ликвидирована» «контрреволюционная повстанческая организация», якобы существовавшая в станице Пашковской. По делу были арестованы и привлечены к уголовной ответственности семь человек. Они обвинялись в том, что группами по 2—3 человека обменивались «мнениями и обсуждали все вопросы, связанные с задачей организации по подготовке вооруженного восстания против Советской власти. Оружие планировалось получить от интервентов непосредственно в момент восстания». Последнее, как следует из материалов дела, они готовы были начать после нападения капиталистических государств на СССР13. Пятеро из обвиняемых были приговорены к различным срокам лишения свободы, двое — к расстрелу, который затем заменился 10-летним qpoKOM с поражением в избирательных правах на 5 лет после отбытия наказания14.
Анализ данных и других дел показывает, что фабриковались они по заданию центральных и местных партийных комитетов в том числе и для того, чтобы оправдать наличие жестокой ком/андной системы, репрессивных органов, необходимость борьбы с «врагами народа», «вредителями», «шпионами». «Показательные процессы» в Москве, других городах рождали цепь подобных дел на местах. Аварии, пожары, взрывы, происходившие в большинстве случаев из-за технологических просчетов, а также неурожаи, сбои в хлебозаготовках списывались на якобы существовавшие заговоры и контрреволюционные организации. «Вина» членов этих «организаций» заключалась в том, что они вели контрреволюционную агитацию и готовили вооруженные восстания, террористические акты. Любой заржавленный пистолет, «воспроизведенный» под нажимом следователя разговор с «соучастником» могли служить доказательством преступлений, которые не совершались.
Для всех упомянутых выше дел, а также для сотен тысяч их братьев-близнецов характерны подлоги, лжесвидетельства, клевета, всевозможные фабрикации и фальсификации, необъективный, тенденциозный допрос и подбор свидетелей и вообще всех материалов дела. Большинство из подследственных испытало на себе не только психологическое и моральное давление, но и побои, пытки, издевательства. Вот что писал из заключения своим родителям тридцатичетырехлетний бывший заместитель директора Гулькевичского комбикормового завода М. Яцук, осужденный на 25 лет лише
25
пня свободы за участие в антисоветской вредптсльско-дп-вереионноп организации» (в периодике тех лет она также именовалась «антисоветской право-троцкпетскон» — С, К.): «Если бы вы увидели мое тел.о и ногти,!' то вы бы убедились, какой я враг. Пройдет время, и вы узнаете, что я не виноват, и прошу вас, не отказывайтесь от меня...»16.
Граждане, осужденные по перечисленным делам, были полностью реабилитированы во второй половине 50-х, а также в конце 80-х—начале 90-х гг.
Острие меча пролетарской революции прежде всего направлялось против тех, кто представлял явную или скрытую опасность для режима. Именно поэтому истреблялись зажиточные работящие крестьяне-единоличники, способные прокормить себя и не желавшие жить колхозами, а у последнего хлеб отнять, как известно, значительно проще. Практически была уничтожена или изгнана за границу старая российская творческая и научно-техническая интеллигенция, духовенство, те, кто мог самостоятельно мыслить и критически оценивать происходившее в стране после 1917 г.
На Кубани в годы большого террора репрессиям были подвергнуты десятки тысяч человек — от первых секретарей крайкома ВКП(б) до колхозного конюха. Назовем лишь некоторых из них. Это ученые Ю. Кондратюк, В. Зайцев, В. Пустовойт; партийные, советские и комсомольские работники О. РЫБКИН (один из первых председателей РКСМ), М. Марчук, И. Кривцов, С. Барчо, Г. Схакумидов, К. Бора-кай, М. Хуажев. Уже после своей смерти был объявлен «врагом народа» первый секретарь Адыгейского обкома партии Шахан-Гирей Хакурате. Его мопилу, находившуюся в Краснодаре, разорили, гроб с телом покойного изъяли и перезахоронили в неизвестном месте. В 30-е годы была репрессирована большая группа журналистов. Особенно пострадала редакция газеты «Красное знамя». Отсюда взяли П. Соколова, В. Гуровича, В. Ермакова, И. Жарского, И. Тамбовцева, Л. Коломенского, Д. Мазура17 (двое последних остались, к счастью, в живых). Фактически были уничтожены украинская секция краснодарской Ассоциации пролетарских писа-т ел е й, кр а с и од ар с к а я к о м м у и а б ы в ш PI Х ПОЛ ИТК а то р ж а и и ссыльнопоселенцев, уцелевших на царской каторге. Погибло огромное количество хозяйственных руководителей. Только на заводе имени Г. М. Седина были репрессированы ди-ректоры Щелоков и Мншслевпч, начальники цехов Зюбак, Сенкевич, Сойбель, главный инженер Чирков, инженер-конст
26
руктор Деменков, инженер-технолог Адамуля, начальник ОТК Кожухарь и другие18. Был арестован и расстрелян за «антисоветскую деятельность» начальник планового отдела краснодарского завода «Краснолит», инвалид (без обеих ног!) первой мировой войны Б. Жабокрицкий. В 20—30-е годы была учинена расправа над большой группой священнослужителей: в застенках погибли архиепископ Краснодарский и Кубанский Феофил, священники В. Булатов, Н. Дмитриевский, В. Михайлов, М. Соболев, М. Яковлев, В. Якушкин и многие другие. При неясных обстоятельствах погиб (был найден повешенным) в январе 1935 года епископ П. Л псковский19. Подверглись репрессиям директор Краснодарского музучилища М. Чернышев, его коллеги-преподаватели и студенты В. Агарков, Ф. Багрецов, Ф. Кребе, Н. Преображенский, В. Бубнов, В. Цитцер, А. Соловьев, органист римско-католического костела в Краснодаре полуслепой старик Л. Храповицкий. Погиб известный собиратель народных песен Кубани и Адыгеи, композитор, художественный руководитель Государственного ансамбля песни и пляски кубанских казаков Г. Концевич20.
Тяжелая участь постигла политэмигрантов, бежавших от преследований в своих странах и искавших защиты в СССР. На них также обрушились репрессии. Только из трех тысяч болгарских политэмигрантов была репрессирована одна тысяча человек21.
Во второй половине 30-х—начале 40-х годов были незаконно арестованы и расстреляны С. Братанский — заведующий кафедрой философии Краснодарского пединститута, Д. Манджаков — председатель колхоза «Красный маяк» Но-вомарьянского района, И. Павлов — учитель краснодарской средней школы № 2822. Прошла через все ужасы сталинских застенков Б. Манджакова (Ерыгина) — жена С. Братан-ского23.
Горькую чашу пришлось испить и «внутренним эмигрантам»— лицам нерусских национальностей, проживавшим на Кубани компактными группами. В июне 1937—январе 1938 г. сотрудниками Ейского РОВД в колхозе «Нойвег» («Новый путь») села Воронцовка Ейского района были арестованы лица немецкой национальности, «причастные» к так называемой «фашистской националистической повстанческой организации». Их обвинили в проведении антисоветской агитации и вредительской работы, разложении трудовой дисциплины, клевете на Советскую власть. Во время следствия все обви
27
няемые «признали» себя виновными. На основании этих признательных показаний, а также показаний арестованных по другим делам, все они (30 человек) были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу24.
12 августа 1941 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли совместное постановление, на основании которого 23 августа был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Депортации, однако, подверглись советские немцы, проживавшие не только в Поволжье. Были насильственно высланы они и с территории Краснодарского края. Такая участь, в частности, постигла немецкое население сел Джигин-ское Анапского и Банковское Тбилисского районов, поселков Рота-Фане Новокубанского ц Нойдорф Калининского районов. Всего во второй половине 1941 г. из Краснодарского края было депортировано 40636 граждан немецкой национальности25.
В октябре 1937 г. Управлением НКВД по Краснодарскому краю была «вскрыта» и «ликвидирована» контрреволюционная националистическая деятельность» группы лиц польской национальности, так называемая «Польска организация войскова»26. Ее деятельность якобы «направлялась польскими разведывательными органами по линии шпионажа, диверсий, террора и подготовки восстания на Кубани». Только в Краснодаре с января 1937 по февраль 1938 гг. было арестовано свыше 300 человек27. Как выяснилось позже, аресты производились по спискам, составленным на основе данных адресного стола. Производились аресты и в других городах и районах края. По предъявленным обвинениям, ни одно из которых не было подтверждено сотрудниками военной прокуратуры в период «оттепели», 188 граждан польской национальности приговорили к расстрелу. Приговоры были приведены в исполнение в основном в конце 1937—начале 1938 г.28.
В ночь на 28 июля 1938 г. сотрудниками УНКВД по Краснодарскому краю на территории Отрадненского района в селе Ново-Эстоновка29 (колхоз «Уус-Тее») и хуторе Бана-товском30 (колхоз «Вейтлус») было арестовано более 120 человек (в основном — мужчины) эстонской национальности. В ходе предварительного следствия им вменялось в вину участие в «Эстонской националистической контрреволюционной диверсионно-шпионской и террористической организации», проведение вредительской работы в колхозе, сбор разведы-
28
!
нательных сведений и «вооруженное выступление против Советской власти в случае нападения на СССР капиталистических государств». Каких-либо улик для их ареста, судя по материалам следственного дела, не имелось. Тем не менее, на допросах под давлением они дали признательные показания о своей принадлежности к «контрреволюционной националистической организации», якобы существовавшей в Отрад-ненском районе. Часть эстонцев, арестованных в селе Ново-Эстоновка и хуторе Банатовском, была расстреляна (предположительно в Краснодаре) 4 октября 1938 r,3J Семьи лишились кормильцев, хозяйства — добросовестных работников. Женщины, старики, дети, вставшие на место мужчин, работали от зари до зари, но ноша оказалась непосильной. Колхозы стали хиреть, пока совсем не распались. Была закрыта эстонская школа в селе Ново-Эстонов'ка. Даже самодеятельность разрешили вести только на русском языке. Люди под любым предлогом стали покидать Кубань. Сегод-I ня на месте когда-то цветущих эстонских колхозов пустыри
' и развалины. В центре бывшего богатого села Ново-Эсто-
новка, там, где находился ,клуб, теперь полигон для 3axqpo-нения токсичных отходов32. Здесь, к сожалению, уже никогда не возродится жизнь. 28 июля 1990 г., спустя 52 года после трагедии, на одном из кладбищ Таллина полибшим был открыт памятник, сооруженный на средства родственников Всего в 30—40-е годы незаконным арестам на Кубани подверглись 182 эстонца, проживавших в основном в Отраднен-ском районе и селе Эстосадок (ныне — Aдлqpcкий район г. Сочи)33. Большинство из них было приговорено к расстрелу, остальные — к длительным срокам лишения свободы.
Удар был нанесен и по греческой диаспоре. В феврале 1938 г. ликвидируется Греческий район, существовавший с 1930 г.34 Многие греки подверглись незаконным репрессиям исключительно по национальной принадлежности. Применяя к ним меры физического и психологического давления, следователи заставляли их сознаваться в HeeoBqpiueHHbix преступлениях. Когда арестованных набиралось достаточное количество, их дела объединяли и «возникала» очередная «антисоветская» организация. Именно так в конце 1938 г. в крае «неожиданно» образовалась Греческая контрреволюционная националистическая повстанческая диверсионно-шпион-ская и террористическая организация», в которую якобы входило 77 человек, арестованных в 1937-1938 гг. Большинство из них были приговорены к высшей мере наказания, остальные —
29
к длительным срокам лишения свободы35. О масштабах репрессий в отношении греческого населения Кубани красноречиво говорит такой факт. В одном небольшом селе Мерчанском (ныне Крымский район) в 30—40-е годы было репрессировано около 120 человек (в основном — греки). Усилиями К. И.Че-мянова и его товарищей на местном кладбище им был сооружен памятник, где выбито 97 фамилий.
Несчастья греков события1ми конца 30-х гг., к сожалению, не закончились. В 40-е годы они неоднократно подвергались депортациям. Впервые на основании постановления ГКО от 29 мая 1942 г. были переселены из Краснодарского края и Ростовской области 1402 грека, в т. ч. 562 ребенка до 16 лет. По другому постановлению — от 24 июня 1944 г. — на восток следовали уже «8300 иностранцев без гражданства — греков»36. В 1948 г. было переселено оставшееся греческое население Краснодарского края. Переселение проводилось на небольшое расстояние. Многие греки, проживавшие, например, в Новороссийске, направлялись в Георгиевск, Орджоникидзе, Прохладную. Некоторые из кубанских греков, следуя в районы средней Азии, останавливались на жительство в Дагестане37. Всего в 1948 г.38 из Грузии, Армении, Азербайджана, Северного Кавказа, Черноморского побережья49 было переселено 57680 турок, армян и греков40. Однако этими акциями депортация греческого населения также не закончилась. Постановлением Советского правительства от 29 мая 1949 г. с Черноморского побережья, территории Грузии, Армении и Азербайджана вновь должна была переселиться в восточные районы страны 981 греческая семья политических эмигрантов — 4349 человек, прибывших в СССР после завершения гражданской войны в Греции41.
Волны репрессий в ходе Великой Отечественной войны, как мы видим, не спали. Незаконные аресты, произвол, шельмование людей продолжалось. Мы располагаем немалым числом фактов о беззакониях, творившихся в нашем крае в 40-е—начале 50-х годов. Приведем некоторые из них. В декабре 1944 г. военным трибуналом на пять лет лишения свободы по ст. 58, п. 10 УК РСФСР (антисоветская пропаганда или агитация) была осуждена Н. С. Пивоварова. На момент ареста ей исполнилось 68 лет! В заключении она провела более двух лет и скончалась в марте 1947 г. в НТК № 1 г. Краснодара от гипертонии и старческой дряхлости (так записано в акте о смерти)42. В апреле 1946 г. военным трибуналом войск МВД по Краснодарскому краю по ст. 58, п. 1а (изме
30
на Родине) сроком на 10 лет был осужден Й. Й. (Соловьев, 1880 года (рождения. В заключении он провел один год и умер от «порока сердца»43. Даже с такими «врагами» вели беспощадную 6qpb6y чекисты Кубани. Этот си^рбный список можно было бы продолжать очень долго.
Пока еще невозможно назвать общее количество репрессированных в нашем крае по политическим и религиозным мотивам после 1917 г., жертв голода начала 20-х и начала 30-х годов, раскулачивания и массовых депортаций. После XX съезда КПСС было пересмотрено более 100 тысяч дел репрессированных за контрреволюционные преступления. Это примерно 40% от общего количества такого рода дел44. Сегодня процесс реабилитации, как известно, продолжается. С 1989 г. в iqpae реабилитированы десятки тысяч человек45. Крайне важно довести эту работу до конца46. Закончить публикацию фамилий всех реабилитированных, начатую газетой «Кубанские новости». Необходимо вернуть из небытия честные имена всех невинно пострадавших и загубленных, попавших под большевистскую гильотину.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: Кубанские новости. 1992. 23 июля, 20 августа, 24 сентября, 22 октября.
2. См.: Там же. 1992. 23 июля.
3. См.: Там же. 1992, 16, 23, 30 апреля, 7, 14 мая.
4. См.: Там же. 1992. 2 июля.
5. Об этом подробнее см. статью «Черные доски» в настоящей брошюре.
6. См.: Кубанские новости. 1992. 20 августа, 24 сентября.
7. См.: Там же. 1992. 21 мая.
8 В январе 1934 г. Президиум ВЦИК принял постановление о разделении Северо-Кавказского края на Азово-Чермоморский край с центром в г. Ростове-на-Дону и Северо-Кавказский край с центром в г. Пятигор-ске./i/OciHOBiHbie адммнист.ративню-территори'альные преобразования на Кубани (1793—1985 гг.). — Краснодар, 1986. С. 96.
9. См.: Кубанские новости. 1992. 12 марта
10. См.: Там же.
11. См.: Там же. 1992. 21 мая, 4 июня.
12. Реабилитирован посмертно. Вып. 1, 2. — М., 1989. С. 30.
13. См.: Кубанские новости. 1992. 12 марта.
14. См.: Там же.
31
15. У А. И. Солженицына есть упоминание о том, что в Новороссийске местные чекисты изобрели машинки для зажимания ногтей. (Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ. 1918—1956. Опыт художественного исследования. Т. 1. Ч. 1 — М., 1990. С. 116). Вполне возможно, что они использовались для пыток заключенных и в станице Гулькевичи. .16. См.: Кубанские новости. 1992. 21 мая.
17. Журналист Дмитрий Тимофеевич Мазур, сотрудничавший в 30-е годы в различных кубанских газетах, был репрессирован дважды — в 1937-м и 1948-м годах, отсидел в тюрьмах и лагерях восемнадцать лет. О своей жизни написал воспоминания, фрагменты которых были опубликованы. См.: Мазур Д. Стражники и страждущие./;/Комсомолец Кубани.
1990. 16—18 октября. •
18. Станкостроитель. 1989. 18 мая.
19. Об этом подробнее см.: Кубанские новости. 1992. 18, 26 марта; Кропачев С. При неясных обстоятельств'ах./|/|Краснодарские известия.
1991. 5 марта и др.
20. Об этом подробнее см.: Тимофеев Н. Узник особого корпуса./j/Ky-банюкие новости, 1992. 2 июля и др.
2il. Открывая новые страницы... — М., 1989. С. 409.
22. По некоторым данным И. Павлов был расстрелян перед захватом Краснодара фашистами летом 1942 г. сотрудниками УНКВД.
23. См.: Новосельская Л. Живу и по<мню./;/Советская Кубань. 1989. 18 февраля.
24. См.: Кубанские новости, 1992. 4, 18 июня.
25. Бугай Н. Изгои. Незаконные репрессии народов в 40-е годы. Как это было на Кубани.,//Советская Кубань. 1990. 20 октября.
26. В годы гражданской войны на территории Советской республики существовала сеть польской военной разведки, костяк которой составляли члены «Польской организации войсковой». Но в начале 20-х годов она превратила свое существование. Вспомнили о «Польской организации войсковой» шестнадцать лет спустя'//Кубанские новости. 1992. 26 марта.
27. Аресты лиц польской национальности начались в январе 1937 г., а сама организация была «вскрыта» лишь... в октябре 1937 г. Чекисты применили опробованный прием — механически соединили в одно дело о «контрреволюционной организации» дела ранее арестованных граждан польского происхождения.
28. См.: Кубанские новости. 1992. 26 марта, 2, 9 апреля.
29. В литературе встречается и иное название — село Ново-Эстонское.
30. В литературе встречатся другое наименование — хутор (село) Ба-натовиа.
,31. Кубанские новости. 1992. 4, 18 июня; Кирьянова И. Конец Уус-Тее^Комсомолец Кубани. 1990. 23 октября; Саббо Г. Гибель. — Таллин. 1990. С. 77—79.
32
32. Саббо Г. Указ. соч. С. 75.
33. См.: Кубанские новости. 1992. 18 июня.
34. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793—1985 гг.). С. 93, 94, 112, 116.
35. См.: Кубанские новости. 1992. 18 июня, 2 июля.
36. Бугай Н. Изгои.//Советская Кубань. 1990. 20 октяб|ря.
37. См. там же.
38. По другим данным — в 1949 г. См.: Земсков fe. Н. Заключенные,
спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные (Статистико1 географический аопект)//История СССР. 199L № 5. С. 163—1б4.
39. Имеется в виду Черноморское побережье Краснодарского края, Грузинской ССР, Украинской ССР (Одесса) и Крым. См.: Земсков В. Н. Указ. соч. С. 163—164; Бугай Н. К вопросу о депортации народов СССР в 30—40-х годах.У/Иетория СССР. 1989. № 6. С. 141—142.
40. Земсков В. Н. Указ. соч. С. 163—164; Бугай Н; К вопросу о депортации народов СССР в 30--40-Х годах.(//История СССР; 1989. № 6. С. 141—142,
41. Бугай Н. Изгаи.ууСоветСкая Кубань. 1990. 20 октября.
42. См.: Документы и материалы умерших, расстрелянных и репрессированных. 1943—1948. Книга учета по Всесвятскому историческому кладбищу.
43. См. там же.
44. Сообщено бывшим прокурором Краснодарского края Б. И. Рыбниковым на заседании комиссии по оказанию помощи реабилитированным при краевом Совете народных депутатов в феврале 1989 г.
45. Поразительно, но факт — за два неполных года (1989—1990 гг.) Управлением КГБ по Краснодарскому краю во взаимодействии с органами прокуратуры и суда было реабилитировано более 42 тысяч человек. 3>а 1991—1992 г. — всего лишь около 2 тыс. Чем можно объяснить такой спад в реабилитации? Один из крупных чинов краевой прокуратуры в беседе с автором, состоявшейся в 1990 г., откровенно заявил: «В день приходится подписывать сотни определений по делам, подпадающим под реабилитацию». И добавил: «Конвейером осуждали в 30-е, сейчас также конвейером и реабилитируем». Кто и в каких целях приостановил «конвейер» реабилитации?
46. К сожалению, пока еще не началась реабилитация жертв «красного террора» периода революции и гражданской войны, произвола в отношении инакомыслящих 50—80-х гг. Эти дела также ждут своего часа.
33
No comments:
Post a Comment