Sunday, January 25, 2015

1 С.Кропачев Большой террор на Кубани

200-ЛЕТИЮ г. КРАСНОДАРА И 43 КУБАНСКИХ СТАНИЦ С. КРОПАЧЕВ
БОЛЬШОЙ ТЕРРОР НА КУБАНИ
Драматические страницы истории края 30—40-х годов
Краснодар, 1993

Печатается по решению Правлений Краснодарского городского добровольного историко-просветительского общества «Мемориал» и Краснодарской городской Ассоциации жертв незаконных политических репрессий.
Кропачев С. Большой террор на Кубани. Драматические страницы истории края 30—40-х годов. Краснодар, 1993.
В брошюре рассказывается о сложных, драматических страницах истории Краснодарского края 30—40-х годов. Адресована краеведам, историкам, широкому кругу читателей.











Светлой памяти моей бабушки — Наталии Леонтьевны Татариновой, всех тех, кто прошел через голод, холод, репрессии, раскулачивание, войны, немыслимые страдания и остался Человеком, посвящаю.
Автор.
СЛОВО О КНИГЕ
Представить себе все бедствия политических репрессий чрезвычайно трудно. Но даже те материалы, которые благодаря политики гласности нам стали известны, заставляют содрагаться — каких чудовищных масштабов достигло уничтожение советских людей, официально нареченное борьбой с «врагами народа», какие изощренные методы использовались для этих целей.
Однако было бы неверно исчислять жертвы репрессий только числом расстрелянных и замученных душ. Сколько было «побочных» жертв! Упала рождаемость, люди погибали от нужды и неустроенности, страдали от духовной несвободы и невозможности заниматься делом, к которому чувствовали призвание. По-существу, репрессии были превращены в один из рычагов решения демографических, социальных и других проблем общества.
И пусть читатель не сочтет тривиальным, если скажу, что прежде всего через индивидуальные биографии репрессированных людей отчетливо просматривается судьба целого поколения, того самого, которое по праву можно назвать создателем советского государства, и только изучая дела «по вновь открывшимся обстоятельствам» в отношении репрессированных, я по-настоящему стал понимать смысл изречения: «Сколько людей — столько и судеб». Уверен, никто из тех, кто в 50-х годах впервые столкнулся с материалами о сталинских репрессиях, кто ныне с ними знакомится, никогда не избавится от чувства глубочайшего нравственного потрясения.
Но сегодня этого уже недостаточно. Необходимы не только эмоции, но и понимание сути происходившего, принятие
3

таких мф, которые бы не позволили повториться этому ужасу, всесторонняя реабилитация прямых и «побочных» жертв насилия.
В определенной мере, на наш взгляд, этому служат многочисленные художественные и публицистические произведения на темы репрессий и реабилитации жертв сталинского произвола.
Однако внимание современного читателя все более привлекают документальные материалы, которые предлагают прямой путь к истине и помогают объективно воспринять историческое прошлое.
Такие материалы представлены в настоящем издании. Кроме того, его значимость заключается в том, что в нем впервые дается анализ драматических событий, имевших место на территории края.
Сегодня многие жертвы политических репрессий 30-х— начала 50-х годов реабилитированы, память о них возвращена нынешнему и будущим поколениям. Процесс реабилитации активно продолжается на основании Законов Российской Федерации, Постановления Верховного Совета и Указов Президента России.
И органической, составной частью процесса реабилитации стала благородная и гуманная работа по подготовке и публикации материалов о фактах, масштабах и последствиях сталинского произвола в отношении кубанцев, которые содержатся в этой книге.
В. Лушпай,
председатель комиссии по реабилитации жертв политических репрессий Краснодарского краевого Совета народных депутатов.
4

ОТ АВТОРА
Память, как ты ни горька, Будь зарубкой на века. ' ,: А, Т. Твардовский.
Уважаемые читатели! В настоящей брошюре собраны статьи, рассказывающие о сложных, драматических страницах истории Краснодарского края 30—40-х годов. Большая часть из них была опубликована в 1990—1993 гг. В настоящем издании в текст внесены некоторые уточнения и дополнения Автор не претендует на полноту освещения проблем, поставленных в настоящей работе. Мы прежде всего хотели обратить внимание на недостаточную изученность истории коллективизации, массового голода начала 30-х годов, политических репрессий, Великой Отечественной войны. На необходимость во имя правды и справедливости скорейшего стирания «пятен» истории.
Выход в «свет» любого из представленных материалов был бы невозможен без существования Краснодарского городского добровольного историко-лросветительского общества «Мемориал», созданного в 1990 г. Замечательные люди, с которыми автора познакомил «Мемориал», наша совместная деятельность дали значительную часть информационного и эмоционального материала для этого скромного труда. Здесь хотелось бы с благодарностью назвать фамилии Л. М. Дань-шиной, Н. Н. Суворовой, Н. А. Баклашева, И. Г. Федоренко, В. В. Кочубея, П. Я. Рубайло, Э. П. Федяевской, В. Г. Мар-карьяна, Г. А. Алавердова, К. Г. Дмитриева и многих, многих других. Высокие идеалы, провозглашенные много лет назад, поддерживали нас все это нелегкое время и вдохновляют сегодня. Как большую радость и маленькую победу восприняли мы начало публикации списков жертв политического произвола в газете «Кубанские новости». Тем, кто остался в живых (а их только в Краснодаре состоит на учете около 300 человек), оказывается посильная моральная и материальная помощь, ведется исследовательская работа. Создана и действует Краснодарская городская Ассоциация жертв незаконных политических репрессий. Наша давняя мечта о сооружении пусть даже скромного обелиска в память о незаконно убиенных, искалеченных духовно и физически, к сожалению,
б

остается пока лишь только мечтой. Но надежда нас не покидает.
Больной проблемой для автора является состояние, в котором находятся старые кладбища. Народ, который имеет короткую память и не чтит своих почивших предков, обречен на нравственное вымирание.
Надеясь на то, что эту брошюру прочтут руководители края и города Краснодара, хотел бы задать им вопрос: бывали ли Вы на старых кладбищах? Если — да, то согласитесь со мной, что нет более печального зрелища — nqpociiiHe бурьяном могилы, разбитые памятники... Места, которые должны быть особо оберегаемыми и почитаемыми, превратились у нас в притоны, где пьют, играют в карты, сквернословят, насилуют, убивают. Так быть не должно! Необходимо привести кладбища, независимо от того, кто и когда там был похоронен, в божий вид, благоустроить, очистить от мусора. Давайте вспомним, — как относятся к могилам советских воинов, расположенным на территории ФРГ, да и в других странах. Автору приходилось бывать на кладбищах наших соотечественников в Белграде — порядок идеальный. Что касается актов вандализма, происходящих, к сожалению, по* следнее время в некоторых странах, то к этому все нормальные люди и относятся как к вандализму, а у нас подобное на каждом шагу.
И последнее. После прочтения статей может сложиться впечатление, что в новейшей истории России автор не видит ничего иного, кроме «черных пятен», смертей и репрессий. Отнюдь. Никогда не отбрасывал того положительного, что было в 20—50-х годах и в другие периоды современной истории. Более того, не могу представить, как гигантские, но часто непродуманные, волюнтаристские приказы, задания, планы, рождавшиеся в верхних ячейках тоталитарной бюрократической машины, могли воплощаться в жизнь без огромной самоотдачи простых крестьян, рабочих, служащих, без их трепетной и какой-то полудетской веры в еще один рывок, еще одну идею, скорую победу мировой пролетарской рево
6

люцйй, такое близкое светлое завтра. Вопрос в другом — как и в каких целях использовали эту веру вожди и руководители, как эксплуатировался энтузиазм трудящихся. По нашему мнению, зачастую — не просто нерационально и неразумно, но и преступно.
Забывать это нельзй, Прощать это нельзй. Повторять это нельзй.
Автор с благодарностью примет от читателей конструктивные замечания, которые будут учтены для второго, более полного издания настоящей работы.
Июль 1993 г. г. Краснодар
7

ЧЁРНЫЕ ДОСКИ»
Неисчислимые страдания, горе, потери близких принесла жителям нашего края, всей страны насильственная коллективизация. Массированное наступление на мелкое крестьянское хозяйство, которое отнюдь не исчерпало всех возможностей для своего развития, на Кубани, как и по стране, началось в период хлебозаготовительного кризиса 1927/28 года, возникшего как результат рыночных колебаний. Сокращение государственных заготовок хлеба вызвало негодование Сталина. На места полетели телеграммы с угрозами, за «мягкотелость» сотни партийных и советских работников были сняты с занимаемых должностей, закрывались рынки, начались обыски, изъятие не только излишков у кулаков, но и умеренных запасов середняков. В ход пошла 107-я статья УК РСФСР (скупка и перепродажа частными лицами в целях наживы продуктов сельского хозяйства и предметов массового потребления1), а также 58-я статья, пункт 10 (пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти2). Естественным протестом против «чрезвычайщины» явилась волна крестьянских выступлений. В следующей хлебозаготовительной кампании 1928/29 годов чрезвычайные меры стали применяться еще шире. Все это вызвало новые возмущения крестьян. В 1929 г. в стране было зарегистрировано до 1300 так называемых «кулацких мятежей». Дело дошло до вооруженных восстаний3. Как известно, 1929 г. стал началом массовой коллективизации сельского хозяйства. Кубань в числе других районов Северного Кавказа должна была (с учетом сталинских поправок) закончить коллективизацию «осенью 1930 г. или во всяком случае весной 1931 г.»4 Чем все это обернулось, мы сегодня представляем. Кстати сказать, Кубань одной из первых в стране завершила коллективизацию. Уж очень старались местные руководители, бравшие своеобразные обязательства. Их неудержимое рвение позволило В. М. Молотову, одному из «творцов» разграбления деревни, с полной уверенностью заявить на ноябрьском (1929 г.) Пленуме ЦК ВКП(б): «Мы имеем основание утверждать — а я лично в том не сомневаюсь, — что летом 1930 г. коллективизацию Северного Кавказа в основном мы закончим»5.
На Кубани, как и в других регионах страны, крестьян сгоняли в колхозы, товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы) переводились на уставы сельхозартелей   и
8

коммун, грубый произвол допускался при обобществлений средств производства и скота, фррсировался процесс раскулачивания. Отсутствие четких критериев, по которым хозяйство могло быть отнесено к кулацкому, позволяло раскулачивать и выселять середняков и даже бедняков. Настоящим бедствием для нашего края стали 1929—1933 годы. Десятки тысяч крестьян во время специальных кампаний были выселены в «холодные» края, в станицы и поселки Северо-К&вказскогй края. Многие бежали сами, бросая дома, хозяйства, детей6. Передо мной пожелтевшие страницы дел «лишенцев» (лишенных избирательных прав), раскулаченных, хранящихся в Государственном архиве Краснодарского края. Их тысячи, этих несчастных, «чуждых элементов», многие из них BCKqpe погибнут, их дети будут пухнуть от голода, мерзнуть, страдать от болезней, страшного клейма «кулак», KOTqpoe черным бременем ляжет и на их детей. Обратимся к «Спискам выселяемых кулацких хозяйств 3-х категории»7 станицы Но-волеушковской Тихорецкого района. Выселению подлежала семья К. X. Дирочки. В семье девять душ (глава к тому времени вынужден был бежать) — жена, мать, отец, дочь, пя-тего сыновей. Самому младшему — Николаю — один год. Какие же несметные богатства накопили эти «захребетники», «враги Советской власти»? В специальном разделе «Обеспеченность кулацких хозяйств» читаем: имели одну корову, 15 пудов овощей, больше ничего8. Другой пример. В начале февраля 1931 г. из станицы Медведовской Тимашевского района была выселена Ефросинья Терентьевна Селезень, 45 лет, и с нею 10 детей. Самому старшему — Федору — 20 лет, младшему — Савве — два месяца. Хозяйство раскулачено в 1930 г., тогда же был выслан глава семьи. «Обеспеченность кулацкого хозяйства»: скота и инвентаря нет, 12 пудов зерна, 12 пудов муки, два пуда овощей9. И это на одиннадцать человек! А впqpeди — зима, весна, полгода до нового урожая. Пожалеть бы детей. Но жалость неведома строителям нового прекрасного общества. По этапу отправляются женщины, старики, дети. Не трудно догадаться, что стало с детьми Ефросиньи Терентьевны, с нею самой.
Созданные при помощи угроз и демагогических обещаний колхозы с первых своих шагов попали в тотальную зависимость от государства. Для последнего они стали идеальной формой «выкачивания» из деревни сельскохозяйственной продукции (недаром фашисты, захватив советские земли, начали с укрепления колхозов — назначили председателей,
9

бригадиров10, понимали оккупанты, что нечего мудрить — эсплуатируй отлаженную систему). Валовый сбор зерновых в стране не увеличивался (в 1930 г., например, было собрано 835,4 млн. ц, в 1931 г. — 694,8 млн.), а государственные заготовки хлеба постоянно росли11. Увеличивался и экспорт 3qpna. Если в 1930 г. за границу было продано 48,4 млн. ц, то в 1931 — уже 51,8 млн.12. В 1931 г. колхозы, совхозы, единоличники Северо-Кавказского края (в состав которого входила и Кубань) заготовили небывалое ранее количество зерна — 30,6 млн. ц, хотя и не выполнили установленного Государством плана13, У многих колхозов хлеб выметали подчистую, не оставляя даже семенного фонда и для оплаты jio трудодням. Коллективные хозяйства попали в крайне сложное положение. Была в значительной степени подорвана материальная заинтересованность колхозников в общественном производстве. Полуголодная зима 1931 —1932 гг. сопровождалась многочисленными выходами крестьян из колхозов, некоторые из которых распались. Массовый голод в том году все же удалось предотвратить. Государство предоставило хозяйствам семенную и продовольственную ссуды. В 1932 г. положение еще более усугубилось. Из-за сильной засухи, некачественной обработки земли урожай зерновых на Северном Кавказе оказался значительно ниже предыдущего года. Но государственное задание по хлебозаготовкам было установлено краю всего лишь на 1 млн. ц меньше, чем в 1931 г. Выполнить его оказалось не под силу. Один за другим были сорваны июльский и августовский планы хлебозаготовок14. Произошло это еще и потому, что колхозники и единоличники, наученные горьким опытом предыдущих лет, опасаясь новой голодной зимы, начали прятать зерно, расхищать его с колхозных полей и токов. Еще раньше на невызревших полях появились «парикмахеры» — чаще всего женщины, которые тайком по ночам срезали колоски для того, чтобы накормить голодных детей.
Учитывая нереальность выполнения плана, Севфо-Кав-казский крайком партии обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой сократить его. Однако Политбюро Центрального Комитета просьбу отклонило, подтвердило установленный план и потребовало принять все меры к его выполнению15. Администрирование приобретало все большие масштабы. Произвол по отношению к колхозникам и единоличникам становился нормой. Но ощутимых результатов все это не приносило. Сопротивление хлебозаготовкам нарастало. Ничего практически не
1.0

изменилось и с вводом в действие закона, написанного собственноручно Сталиным и принятого ЦИК и СНК СССР 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». По нему за хищение колхозного имущества предусматривалась высшая мера наказания, а при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы на срок не менее десяти лет. Амнистия по этим делам запрещалась. Закон не различал злостного расхитителя и укравшего хлеб, чтобы накормить семью, не умереть голодной смертью. К началу 1933 г. в целом по стране по этому закону было осуждено более 54 тысяч человек. Из них 2110 — к высшей мфе наказания. Приговоры были приведены в исполнение примерно в тысяче случаев16.
Ход хлебозаготовительной кампании на Северном Кавказе и в некоторых других регионах страны вызвал гнев руководителей партии и правительства. Их реакция была однозначной: кулацкий саботаж! 22 октября 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) образовало две чрезвычайные комиссии для предотвращения срыва заготовок. Одна под руководством председателя СНК СССР В. М. Молотова была направлена на Украину, другая — во главе с секретарем ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановичем — на Северный Кавказ. 1 ноября состав комиссии Кагановича был расширен. Помимо М. А. Чернова (Комитет заготовок СТО) и Т. А. Юркина (Колхозцентр СССР), в нее включили А. И. Микояна (HapKOMTqpr), Я. Б. Гамарника (ПУРККА), М. Ф. Шкирятова (ЦКК ВКП(б)), Г. Г. Ягоду (ОГПУ) и А. В. Косарева (ЦК ВЛКСМ). Уже 2 ноября члены комиссии приняли участие в совещании секретарей райкомов, а 4 ноября — директоров совхозов в г. Ростове-на-Дону, являвшемся административ-ным центром Северо-Кавказского края. На одном из этих совещаний Каганович попытался обосновать необходимость жестоких репрессивных мер по отношению к тем, кто «саботирует» хлебозаготовки и осенний сев. Жителям тех кубанских станиц, где положение было крайне напряженным, он пригрозил едва ли не поголовным выселением17. Ему BTqpmm местные руководители. Так, 12 ноября первый секретарь крайкома партии Б. П. Шеболдаев на одном из совещаний говорил: «Мы прямо опубликовали, что будем выселять в северные края злостных саботажников, кулацких подпевал, не желающих сеять. Разве мы не выселяли с той же самой Кубани кулацкие контрреволюционные элементы в прежние ro
ll

ды? Высылали, и в достаточном количестве. И сейчас, когда эти остатки кулачества пытаются организовать саботаж, выступают против требований Советской власти, правильнее отдать плодороднейшую кубанскую землю колхозникам, живущим... на плохих землях. Да они не только обработают ее самым лучшим образом, целовать ее будут! А не желающих работать, поганящих нашу землю, вышлем в другие места. Это справедливо»18.
В соответствии с установками и при HenoqpeACTBeHHOM участии комиссии Кагановича Северо-Кавказский крайком ВКП(б) 4 ноября 1932 г. принял постановление «О ходе хлебозаготовок и севе по районам Кубани». В нем, в частности, говорилось: «Ввиду особо позорного провала хлебозаготовок на Кубани поставить перед партийными органами... боевую задачу — сломить саботаж хлебозаготовок и сева, организованный кулацким контрреволюционным элементом, уничтожить сопротивление части сельских коммунистов, ставших фактически проводниками саботажа, и ликвидировать несовместимые со званием члена партии пассивность и примиренчество к саботажникам, обеспечить быстрое нарастание темпов, полное и безусловное выполнение планов сева и хлебозаготовок...19. В эти же дни Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о чистке сельских парторганизаций края (4 ноября, а ЦК ВЛКСМ — о чистке комсомольских организаций (6 ноября)20.
Данные решения положили начало новому этаеу хлебозаготовок, который был отмечен массовым произволом по отношению к колхозникам, рабочим и служащим совхозов и единоличникам. Повсеместно начались обыски дворов, общественных построек и даже кладбищ с целью выявления спрятанного хлеба. Станицам, давшим наименьший процент выполнения плана хлебозаготовок, вручались знамена из рогожи, они заносились на так называемую «черную доску». Это означало: немедленное прекращение подвоза товаров, полное свертывание кооперативной и государственной торговли с вывозом из магазинов всех товаров; полное запрещение торговли для колхозников и единоличников; прекращение кредитования и досрочное взыскание всех финансовых обязательств; проведение чистки колхозных, кооперативных и государственных аппаратов от «враждебных элементов»; арест органами ОГПУ организаторов саботажа хлебозаготовок21. На Кубани на «черную доску» были занесены десятки ста
12

ниц (станицы, справлявшиеся с планами хлебозаготовок, заносились на «красную доску»). Наиболее пострадали стани-. цы Новорождественская, Незамаевсая, Уманская (ныне — Ленинградская), Ладожская, Стародеревянековекая, Старо-щрсунская, Новодеревянковская, Старощербиновская, Плат-нировская, Темиргоевская, население которых было частично выселено в северные районы страны. Если учесть средний размер кубанской станицы тех лет — 15 тыс. человек22, то нетрудно представить масштабы разыгравшейся трагедии. По отношению к станицам Полтавской (ныне — Красноармейская), Урупской (ныне — Советская) и Медведовской была применена такая чудовищная мфа, как выселение большинства их жителей в «холодные края»23. Так, поголовно были дeпqpтиpoвaны на Урал жители станицы Полтавской. Сельский Совет был лишен своих полномочий, введен комендантский час, станица оцеплена войсками (недаром в комиссию был введен начальник Политического управления Красной Армии Я. Б. Гамарник, далеко вперед смотрел товарищ Сталин!). Всех взрослых мужчин арестовали и держали в подвалах. По мере высылки их вывозили на вокзал и вместе с семьями отправляли по этапу. Были выселены и явно бедняцкие семьи, такие, например, как хозяйство сапожника Гусько. К дому была подогнана подвода, но грузить кроме жены и четверых детей, было нечего. Детей накрыли чем-то от холода (шел декабрь!) и увезли на вокзал. Население станицы (2158 семей — 9187 человек) было выселено к 19 декабря 1932 г.24. По неполным данным, число депортированных из сельских районов Кубани в конце 1932—начале 1933 г. достигает 63,5 тыс. человек25. Выселение Полтавской и других кубанских станиц сопровождалось мощной идеологической кампанией. Была специально подготовлена и выпущена в Ростове-на-Дону в конце 1932 г. 200-тысячным тиражом брошюра «За что жители станицы Полтавской выселяются с Кубани в северные края». С января 1933 г. начинается заселение станицы крестьянами в основном из северных районов и демобилизованными красноармейцами, преимущественно уроженцами Нечерноземья из Ленинградского и Белорусского военных округов. В этой связи станица получила свое новое название — Красноармейская. Сегодня, в период нравственного очищения, необходимо вернуть старым кубанским станицам их исторические названия.   Справедли
13

бость требует, чтобы на карте края вновь появились станицы Полтавская, Уманская, Урупская...
Под страшным прессом репрессий к 15 января 1933 г. в крае было заготовлено 18,3 млн. ц хлеба. Для этого потребовалось сдать в счет хлебозаготовок 21/3 валового урожая зерновых, полученного колхозами, в том числе весь семенной фонд, но планы так и не были выполнены, осенний сев не завершен. Но и после этого кубанские станицы не оставили в покое. Уже 20 января 1933 г. крайком ВКП(б) своим постановлением обязал районы, не выполнившие плана хлебозаготовок, продолжить сбор зерна. Параллельно с этим началась кампания сбора семян для весеннего сева26. Фактически хлебозаготовки в крае продолжались до весны 1933 г. К весенней посевной Северный Кавказ получил из государственных резервов 15,3 млн. пудов зерна27. В то время, когда у колхозов забиралось порой последнее, в-чер'номдрских портах загружались пшеницей суда, вывозившие ее за границу. В 1932 г., несмотря на тяжелейшее положение, начинавшийся массовый голод, из страны было экспортировано 18 млн. ц хлеба. При валовом сборе в 698,7 млн. ц — относительно немного, но был вывезен хлебный паек, как минимум, семи миллионов крестьян28. Жители городов, начиная с 1928 г., имели гарантированное снабжение продуктами питания по карточкам («заборные книжки»), а миллионы крестьян — голодали. Экспорт хлеба в 1932—1933 гг. принес государству всего 389 млн. руб., в то же время от продажи лесоматериалов страна получила почти 700 млн., нефтепродуктов — еще столько же. Продажа пушнины в 1933 г. позволила выручить средств больше, чем за вывезенный в том же году хлеб29. Таким образом, экспорт зерна не дал крупных валютных поступлений для закупки за рубежом техники и оборудования.
В период хозяйничанья на Северном Кавказе комиссии Кагановича было исключено из партии (а многие арестованы и расстреляны) большое количество секретарей райкомов, председателей райисполкомов, колхозов, директоров МТС и совхозов. Они объявлялись саботажниками и перерожденцами. Всего в результате чистки к весне 1933 г. в крае из рядов ВКП(б) было исключено 26 тыс. человек, или 43% всех сельских коммунистов30. Являясь «проводниками партии» на селе, руководители и рядовые члены ВКП(б) несут свою долю ответственности за репрессии и произвол в отношении крестьянства. Действительно, многие из них по
14

страдали, но в основном за то, что недостаточно рьяно, настойчиво загоняли сельских тружеников в колхозы; отнимали у них во время хлебозаготовок nqpoft последнее, разрушали храмы, глумились над чувствами верующих. Были, конечно, и те, кто протестовал; не мог поступиться совестью; но они составляли явное меньшинство сельских партийцев.
События конца 20-х—начала 30-х гг. — одна из самых мрачных страниц истории нашего края <и страны. Еще предстоит очень много сделать для создания подлинной, правдивой истории коллективизации на Кубани, ликвидировать многие другие «белые» (а точнее — «черные») пятна. Ясно одно: мы не вправе забывать ш хорошее* ни плохое; Мы должны знать всю правду о нашем недавнем прошлом. Обя* заны все сделать для того, чтобы преступления никогда больше не повтярились.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: Уголовный кодекс РСФСР. М, 1936. С. 58.
2. См. там же. С. 29—30.
3. Данилов В. П. Коллективизация: как это было/|/Ст)ранйцы истории советского общества: Факты, проблемы, люди. М., 1989. С. 232.
4. Там же. С. 236.
5. Там же. С. 235.
6. В 1930—1931 гг. в окраинные районы в целом по стране была вы» селена 381 тыс. кулацких семей.
Часть кулацких семей (200—250 тыс.) успела «самораскулачитьёя», г. е. распродать или бросить свое имущество и бежать в города или на стройки. В 1932 г. и после специальные кампании по выселению не проводились. Однако общее число высланных в то время из села составило не менее 100 тыс. Примерно 400—450 тыс. семей, которые .должны были расселяться отдельными поселками в пределах регионов, прежнего проживания, после конфискации имущества в основном также ушли Из деревни. В итоге — около одного миллиона—миллиона ста тысяч крестьянских хозяйств, ликвидированных в ходе раскулачиваниям/Данилов В. П. Указ. сюч. С. 244.
7. Все раскулачиваемые делились на три категории. К первой относился «контрреволюционный актив» — участники антисоветских и антиколхозных выступлений (они подлежали аресту и суду, а их семьи — выселению в окраинные районы). Ко второй — «крупные кулаки и бывшие полупомещики, активно выступавшие против коллективизации» (их вместе с семьями выселяли в отдаленные районы). К третьей — остальная
15

часть кулаков (она подлежала расселению специальными поселками в пределах районов прежнего проживания)//Данилов В. П. Указ. соч. С. 242.
8. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК), ф. Р-828, од. 1, д. 2885, л. 6.
9. ГАЩ, ф. Р-831, on. 1, д. 853, л. 19.
10. См., например: Документы отваги и героизма. Кубань в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. Сб. документов и материалов. Краснодар, 1965. С. 103, 1,56, 157; Советская Кубань. 1990, 27.09.1990.
11. Государственные заготовки хлеба за эти годы возросли вдвое: с 108 млн. ц в 1928 г. до 222 млн. ц в 1931 г. и 227 млн. ц в 1932 г.//Реа-билитирован посмертно. Вып. 1, 2. М., 1989. С. 16.
12. Данилов В. П. Указ. соч. С. 245.
13. История СССР. 1989. № 3. С. 47, 48.
14. Там же. С. 48.
15. Там же. ? •
16. Данилов В. П. Указ. соч. С. 245. 246.
17. История СССР. 1989. № 3. С. 49.
18. Радин А., Шаумян Л. За что жители станицы Полтавской выселяются с Кубани в северные края. Ростов н/Д, 1932. С. 14.
19. История СССР. 1989. № 2. С. 10, 11.
20. Там же. 1989. № 3. С. 50.
21. См. там же. 1989. № 2. С. 11.
22. Настоящие данные приводит Ю. Чермиченко (См.: Поднявшийся первым/!/Навый мир. 1989. № 9. С. 189). Однако они, по нашему мнению, нуждаются в уточнении.
23. Новый мир. 1989. № 9. С. 189.
24. Ивницкий Н. Совершенно секретный голод//Московские новости. 1993. 20 июня.
25. Алексеенко И. Колхозный строй и казачество первой половины 30-х Г)Г./!/Кубанское казачество: проблемы истории и возрождения. Тезисы докладов научной конференции. Краснодар, 1992. С. 82.
26. История СССР. 1989. № 3. С. 51; Рогалина Н. Коллективизация: уроки пройденного пути. М., 1989. С. 162.
27. История СССР. 1989. № 2. С, 12.
28. Новый мир. 1989. № 9. С. 189.
29. Лельчук В. Курс на индустриализацию и его осуществление/|/Стра-ницы истории советского общества. С. 223.
30. Об этом подробнее см.: Советская Кубань. 1988. 23 ноября, 29 декабря; Алексеенко И. Репрессии на Кубани и Северном Кавказе в 30-е годы XX века. Краснодар, 1993; Осколков Е. Голод 1932/1933 гг.: Хлебозаготовки и голод 1932/1933 гг. в Северо-Кавказском крае. Ростов н/Д., 1991.
16

No comments:

Post a Comment